В Первый Августовский Четверг я понесся на правеж, как Хуан во тьму, с тридцатью двумя экземплярами созданного. Они посулили позвонить в воскресенье, если примут. Потом сходил на специальное интервью в судебную команду. Которые посулили то же самое.
Я все воскресенье просидел в Бостоне, едва дыша в стoрону трубки, проверяя почту и сообщения на телефонном автоответчике каждые три часа, ничего толком за день, кроме одного соглашения не создал, и вообще, задним числом понимаю, что вел себя как семнадцатилетняя институтка, которой кавалер с танцплощадки после бурной ночи посулил назавтра позвонить. Только что бабушка сердобольная не ходила вокруг, и не поглаживала по руке: ну ты не расстраивайся, он же обещал позвонить, порядочные молодые люди всегда звонят...
Не позвонили. Сегодня снова дважды проверил почту и телефоны. Ничего. Матушка, к слову, держалась как настоящая Нэрданель: ни искр, ни метания, ледяная вершина. "Статьи писать непросто, и не у всех выходит. Конкурс изрядный, но ты умеешь это делать хорошо. Попробуй на всякий случай проверить, это может быть ошибкой". Чудо у меня матушка, всем ясно?
На работе дошел до зеркала и спросил себя мрачно: What's going on? Can't you take it like a man?
Отражение показало мне язык. Ну и дура.
